Забулдыжная жизнь - Страница 28

Он снова нагнулся к бутылкам. Те недовольно звякнули.

— Наверное, уеду на пару дней. Прокачусь по деревушкам, здоровье поправлю или расшатаю окончательно. Пока не определился. — Клячин повернулся ко мне и обреченно развел руки. — Ни капли!

Я не понимал: зачем куда-то тащиться, тем более — с бодуна?

— На кой тебе эти путешествия? Довести себя до скотского состояния можно и здесь.

Коля посмотрел на меня, как на убогого.

— Хочется, чтоб было красиво. Я же художник в душе. Там знаешь, какие места?! Покосившиеся церквушки, избушки на курьих ножках. Там народ совсем другой — не испорченный прогрессом взаимоотношений. Во всем преобладает сермяжность. Люди общаются на другом языке. Они даже матерятся как-то по-особому! Городской интеллигент выплевывает брань с пафосом, бросая вызов обществу. Деревенские жители используют ненормативную лексику как нечто неотъемлемое. От нее не веет пошлостью. Без этих слов язык теряет мелодичность: «Там русский дух, там Русью пахнет!» — во время лекции антиквар обыскивал квартиру.

— Вы, художники, — алкаши с извращенным восприятием мира. Чем тебя не устраивает домашняя обстановка?

— Не-е-е, — заблеял он. — Душа просит праздника, к народу тянется. Черт, помню, что оставалось…

С криком папуаса, поймавшего змею, он вытащил из-за дивана ополовиненную чекушку. Тут же разлил по стаканам. Пить не хотелось, но отказать другу я считал поступком крайне аморальным.

— С народом бухать опасно — могут побить! — заметил я.

Теплая водка застряла в глотке и просилась наружу. Удержать ее в себе стоило больших усилий. Бросив под язык щепотку соли, я дожидался, когда тошнота отступит. Слюна мгновенно наполняла мой рот, я едва успевал ее сглатывать. Наконец меня отпустило.

— Пей со мной, я о тебе некролог бесплатно напишу и эпитафию, если хочешь.

Клячин проигнорировал заманчивое предложение. Он осушил рюмку и стал искать сигареты. Потом вернулся к теме общества.

— Я с цивилизованным обществом не пью. У меня для этого морда неподходящая: я говно на его фоне. — Сморщив нос, он принюхался: не пахнет ли от него экскрементами. От Коли пахло хуже, но я не подал вида. В этот миг его передернуло, будто от самого себя Клячин пришел в ужас и отвращение. Он был человек тонко чувствующий, всегда искал путь к совершенству, а тут — дерьмо! Такие крушения иллюзорной безукоризненности бывают мучительны. Не все справляются с ними и начинают разлагаться еще при жизни.

— На фоне современного общества даже говно выглядит привлекательно, — ободрил я Колю.

Тот удовлетворенно хмыкнул.

Выпили еще. Чтобы развлечься, взяли газету «Из рук в руки», покрытую жирными пятнами от селедки, чья голова с открытым от удивления ртом выглядывала из пепельницы. На глаза попалось: «Кирпичный завод предлагает». Коля включил на телефоне громкую связь и набрал указанный номер. Послышался заспанный голос:

— Слушаю!

— Доброе утро! Я по объявлению, — дьячком пропел похититель самоваров. — Это кирпичный завод?

На том конце провода закивали и утвердительно добавили:

— Да, это отдел по сбыту готовой продукции. Что вы хотели?

Коля оживился, складки на его лице разгладились.

— У меня к вам деловое предложение. У масонов — беда, всевидящее око ослепло. Давайте, воспользуемся благоприятным моментом и толкнем им вагон битого кирпича по цене хорошего. Прибыль пополам. Что? Да, совсем ослепло, ни черта не видит! Они, каменщики эти, стеклянный глаз офтальмологу Мулдашеву заказали.

На том конце повисла тишина. Кажется, слова Клячина произвели эффект разорвавшейся бомбы.

— Молодой человек, перестаньте морочить мозги! Вы издеваетесь что ли, или с ума сошли?!

— Как вам не стыдно? — засопел Коля. — Жаль, могли бы нехило заработать и заодно избавиться от брака.

Слышала бы этот диалог наша бывшая учительница математики! Мне вспомнился эпизод, как она вызвала Клячина к доске и предложила решить несложную задачу. Коля не проявлял интерес к точным наукам, он был скрытый гуманитарий. Педагог больно стукнула его по лбу согнутым пальцем. Раздался гулкий звук пустоты. Клячин сжался и стал похож на огрызок.

— Вот, ребята! Ученые утверждают, что человек умирает в момент смерти мозга. Я вас уверяю, что это не так. Клячин родился с мертвыми мозгами, живет и не собирается помирать! — она тряхнула Колю так, что его голова заболталась, как у китайского болванчика. — Правду я говорю, Клячин, или нет?

— Правду, Валентина Николаевна!

Получив неуд, он облегченно вздохнул и пошел на место.

Воспоминания отошли на второй план. Наступил мой черед блеснуть остроумием. Я позвонил в фирму, выводящую грызунов и тараканов.

— Алле! Это вы занимаетесь убийством братьев наших меньших? — получив утвердительный ответ, я продолжил: — Скажите, а вы их давите тапками или морите голодом?

— У нас очень сильнодействующие препараты! — с напускной гордостью ответили убийцы домашних животных.

— Не могли бы вы уничтожить мою тещу? — опохмеленный мозг бурлил от криминальных фантазий. — Я хорошо заплачу!

Киллеры выдержали паузу и ответили вопросом на вопрос:

— Чем она вам не угодила?

Коля выхватил трубку. Голос его дрожал, срываясь на визг.

— Мама еще в соку, но мужика у нее нет. Когда жена на работе, она постоянно домогается меня. Я устал, я больше не могу!

Из трубки послышались гудки.

Коля слегка лукавил. К тому времени он имел за плечами три гражданских брака. Первая супруга Клячина — инфантильная коротко-стриженая дамочка — курила анашу. В состоянии эйфории она с интонацией умирающей поэтессы рассуждала о вселенной, о своем месте в ней. Коля не разделял ее увлечений, он обожал портвейн и телепередачу «В мире животных». Как-то жена выкурила больше обычного и стала доказывать, что она Аэлита. Потом ушла в себя и заблудилась. Коля сдал ее на поруки врачам.