Забулдыжная жизнь - Страница 80

Рита вздохнула. Опустив голову, другим тоном произнесла:

— Я не Марадона! Не дашь, к Рохлину уйду — он не откажет!

Иннокентий не терпел шантажа и взорвался.

— Иди, я тебя не держу! Твои ноздри жрут столько, что бедолага через неделю сядет на паперть, — понимая, что нытье будет бесконечным, он раздраженно сказал: — Ладно, последний раз — и бери себя в руки!

Здание морга выглядело уныло. Сколько его не ремонтировали, краше оно не становилось. Горе настолько пропитало стены, что никакая штукатурка не могла придать им благообразный вид. Иннокентий отыскал взглядом Рохлина и приветственно ему кивнул. Тот колдовал над распахнутой, как баул, старушкой. Благодарная старушка жутко благоухала. Ревзин достал из сейфа пузырек, повертел его в руках.

— Иди сюда! — позвал он Риту.

— Фу, как вы тут работаете? Меня сейчас вырвет!

— Для того чтоб не вырвало, иногда и прибегаю к этой дряни. Здесь тебе хватит на три-четыре раза. И все! Поняла?!

Рита положила зеркало, что стояло на письменном столе, обернулась и с ехидной улыбкой попросила у Ревзина купюру.

— Кошелек дома забыл. — Иннокентий вырвал из клизмы пластмассовую канюлю, протянул ее подруге.

— Интересно, в скольких задницах она побывала?

— Твоя ноздря будет последней! — вспыхнул Ревзин.

Рита раздробила слипшиеся кристаллы кредиткой и втянула их носом. Будто от щекотки вздрогнула и улыбнулась. Ее красивые, как у кинозвезды, зубы ослепили Ревзина. Иннокентию захотелось врезать по ним, превратить в уродливые осколки. Но внутренний голос остановил его, намекнув, в какую сумму обойдутся услуги дантиста. Ревзин сбавил обороты и выругался.

— Ну что, может, сходим куда-нибудь еще? — ожила Рита.

— Домой! На сегодня прогулки закончились! — Ревзин грубо взял ее за рукав и потянул к выходу.

Рита не просто ожила, она кипела энергией: шаловливо забегала вперед, приседала на одно колено и фотографировала Ревзина сложенным из пальцев фотоаппаратом. Со стороны казалось, будто она развлекает расстроенного чем-то кавалера. Рита тормошила пушистые лапы елей, и те осыпали ее серебряной пылью. Подруга Ревзина взвизгивала, подхватывала ее ладошками и подкидывала вверх. До дома оставалось рукой подать. Ревзин не реагировал на заигрывания. Он молча шел, совершенно не обращая внимания на подругу. Рита вела себя как дитя, и спешила получить удовольствие от всего. Намеки могильной плиты уже не беспокоили ее.

Парк остался за спиной. Впереди тянулось накатанное до глянца шоссе. Рита так увлеклась игрой, что не заметила летящий навстречу автомобиль. Ревзин растерянно смотрел на ее акробатические кульбиты, которым позавидовал бы любой циркач. Когда он подбежал, Рита лежала в неестественной позе. Ревзин упал на колени, взял ее за руку. Рита виновато улыбнулась и надула кровавый пузырь. Тот лопнул, превратившись в багровый ручеек.

Мужик с испуганной физиономией вывалился из машины. «Бог ты мой, ну откуда она взялась?» — причитал он, задыхаясь и тряся брылами. Пшикнув в рот из ингалятора, полез в карман. Отыскал телефон и вызвал скорую помощь.

Рохлин еще копошился со старушкой, стараясь придать ее лицу благородные черты. Обернувшись на шаги, он увидел Ревзина и вопросительно вздернул мохнатые брови. Два медбрата вкатили Риту. Смерть стерла улыбку и набросила на заострившееся лицо вуаль безразличия. Рохлин оставил старуху в покое и стянул резиновые перчатки.

— Слишком торопилась насладиться жизнью, а наслаждение нужно растягивать… Что теперь об этом говорить? — Иннокентий спрятал руки в карманы пальто. — Сегодня она познакомилась со смертью, но не сделала надлежащих выводов.

Он сел на кушетку и замолчал. Долго глядел в пол, затем резко поднялся, суетливо заходил взад-вперед.

— Надо сменить работу. Надоели эти трупы, эта вонь. Все надоело! Открою кабинет женской консультации. Я же гинеколог по образованию. — Ревзин хрустнул пальцами. — Без меня не вскрывай. Всегда мечтал посмотреть, из чего слеплены стервозные бабы.

Он вышел на крыльцо, закурил. Будто дожидаясь его, из-за кустов выглянула тощая дворняга. Поджав хвост, она следила за Рев-зиным слезящимися, воспаленными глазами. Кажется, псина признала в нем родственную душу и думала, чем бы помочь. Ревзин горько усмехнулся. Пошарив в кармане, достал конфету, нагнулся и протянул ее на ладони. Собака шарахнулась, но потом осмелела и бочком подкралась к мужчине. Вместо благодарности она неожиданно цапнула его за руку! «Вот, сука!» — Ревзин отпрянул. Конфета упала в снег. Заливаясь радостным лаем, собака убежала. Ошарашенный паскудством Иннокентий смотрел, как на ботинки капает кровь. «Кругом сволочизм… во всех слоях… Раньше это было явление, теперь — образ жизни!»

Ревзин вернулся в морг, обыскал одежду Риты. Долго вертел в пальцах ставший ненужным ей пузырек.

Швыряя мертвую листву, осень куксилась и роняла слезы. Не в силах вынести ее сумасбродства, журавли уносили на крыльях дымку отчизны. По ночам луна смотрела на маскарад, устроенный рыжей хулиганкой, и с горечью пряталась за облаками. Природа готовилась к летаргии. И выпал снег. Почти сразу он растаял, добавив слякоти и грусти. Так продолжалось пару недель, пока зима не закутала тополя в искрящийся саван.

Тамара, новая сожительница Ревзина, водила пальцем по вспотевшему оконному стеклу. Палец рисовал смешные мордочки и, словно недовольный своей работой, ставил на них кресты.

— Хочу незабываемую ночь! Можешь ее подарить?

Иннокентий смотрел на белый, похожий на занесенное снегом кладбище, потолок. Отзвуки недавней эйфории приятно пощипывали мозг и не располагали к лишним телодвижениям. Хотелось просто лежать. Лежать, рисуя в голове узоры из мерцающих образов. Тамара подошла и потормошила его за плечо.